Папа был сионистом

Папа был сионистом

Папа был сионистом. Наивным, стихийным сионистом. Он помнил голубые коробочки для сбора пожертвований. Такие коробочки стояли во многих еврейских домах в Польше. В детстве он состоял в организации Шомер а-Цаир. По его словам богатые принадлежали Бейтару, а бедняки шли за Шомер а-Цаир. Семья была из бедных, даже из очень бедных. Это папе повезло, что его бабушка Либа забрала его на воспитание в свой дом и до 13 лет он ел досыта.

В отличии от своих братьев и сестры. У бабушки был бакалейный магазин на рыночной площади. Папа мог позволить себе прийти в магазин и попросить шоколадку. Шоколадки были швейцарские. Если бабушка не откликалась на просьбу внука, он ложился на пол и начинал колотить ногами. Для своего выступления он выбирал время, когда в магазине было много зрителей, поляков и белорусов, которые по дороге домой с рынка заезжали за продуктами в бабушкину лавку. Бабушке не оставалось ничего другого, как взять с полки шоколад и с криком «Проваливай отсюда!» швырнуть ее любимому внуку. Чтобы внук не мешал торговле.  Приходилось идти на накладные расходы.

Папа рассказал мне эту историю, когда вернулся от зубного врача. Это был его первый визит в жизни и врач с трудом обнаружил одну дырочку.

- Как же так,- удивлялся папа,- ведь в детстве я ел столько шоколада!

То ли шоколад был другой, то ли зубы в то время делали из более прочного материала.

Папа рассказывал про очень вкусные бобы, которые привозили из Палестины в мешках. Бобы были коричневого цвета со вкусом шоколада. Видите, как много шоколада было в детстве моего папы. Потом в один день и детство закончилось, и шоколад закончился. В тот день советские танки форсировали реку Западная Двина и вошли в городок, где жила семья. Это было лучше, чем немецкие танки, которые остановились на берегу другой реки.

Папа помнил, как назывались эти бобы. Название было странным и вызывало ассоциации очень далекие от еды. А назывались они боксер. На идиш. С ударением на первом слоге. Совсем не похоже на вид спорта. Там ударение на втором слоге. Но запомнилось слово. И рассказ про шоколадные бобы тоже застрял в памяти.

В середине восьмидесятых у нас началась новая полоса в жизни. Иврит, суббота, заповеди. У одного из своих новых друзей-единомышленников я увидел толстых сидур. Молитвенник. В нем был раздел, посвященный благословлениям на разные плоды.  Плоды земли и деревьев. С картинками. Чтобы еврей не ошибся, какое благословление произнести перед тем, как отправить фрукт или овощ в рот. И вдруг я увидел картинку какого-то стручка и под ним подпись, то самое название. Боксер. На идиш. И название на иврите и по латыни.

Речь шла о плодах рожкового дерева.

В тот день, когда мы прилетели в Израиль папе сделали операцию. Он не смог приехать в аэропорт. Только через пару недель, оправившись после операции приехал к нам в Иерусалим. Вместе со своими братьями. Три брата вошли в наш дом. Папа старший, его второй брат Борис, который и приехал в Израиль из Мельбурна встретиться с папой. И младший Айзик.  Доктор из Афулы. Через две недели я с детьми отправился в Хайфу в гости к папе и к своему брату, с которым папа жил в мерказ клита.

После нашего отъезда стал жаловаться на боли в сердце, его положили в больницу. Он умер сразу после пейсаха. Все ушли на работу. А когда вернулись, не могли открыть дверь квартиры. Взломали.

Когда мой брат вернулся с работы и увидел машину скорой помощи у поезда, он подумал: «Папа хорошо чувствует себя после больницы, и врачи приехали не к нему». Ошибся, приехали к нему, но поздно.

Было тяжело. Папа всю жизнь мечтал приехать в Израиль и  удостоился прожить здесь всего 10 месяцев. И нашел свое место на красивом склоне горы Кармель с видом на Средиземное море.

  Я шел по улице Агрипасс в Иерусалиме. Переезд в новую страну тяжелое испытание для человека. Новый строй, другой язык, изменение пейзажа. Изменение климата. Надо строить и запоминать новую карту жизни. Цель похода был местный рынок «Махане Йехуда», где фрукты и овощи немного дешевле, чем в магазинах. Непривычно жарко. Надо ко многому привыкать. Странному и чужому. Тогда более двадцати лет назад улица Агрипасс была полна магазинов, которые больше походили на склады, темные и сырые. В них не было лакированных витрин и красиво выложенных товаров. Простые ящики и коробки с выложенными сверху простыми товарами. Пластиковые или матерчатые мешки с рисом, орехами, макаронами и прочей бакалеей. И среди этого я увидел мешок с длинными сухими стручками. Неужели это боксер? Неужели привет от папы?

 - Что это? – спрашиваю у продавца.

 - Стручки рожкового дерева, херув. – ответил он.

 - Боксер?

- Да, - ответил продавец. Его брови сдвинулись. Он явно не ожидал от меня, что я знаю это название рожков.

Я положил в бумажный пакетик пригоршню рожков, продавец бросил его на весы. Стрелка качнулась. Заплатил несколько шекелей и из прохлады магазина вышел в знойную летнюю жару. Было интересно сразу попробовать шоколадные бобы, про которое так вкусно рассказывал папа. Остановился, достал один. Сломал, вынул несколько бобов и отправил их в рот. Сладкий мыльный привкус обволок небо. Шоколадным вкусом рот не наполнился.

Никакого восторга я не почувствовал. Я положил остатки бобов в сумку и отправился домой. Еще одно разочарование в жизни. Не последнее, надеюсь.

Дома я выгрузил купленные на базаре овощи и обнаружил пакетик со стручками.

 - Дети, я купил что-то интересное на базаре, хотите?

Конечно, младшие Мирьям и Йосеф были рады. Папа что-то принес для них, вкусное. Я им рассказал историю про шоколадные бобы, про мешки из Палестины, про зубы моего папы, который в детстве часто ел шоколад. Они внимательно слушали. Они любили шоколад. Смерть дедушки для них была первой смертью в их жизни.

Мы раскрыли пакетик, достали стручки, сказали на них нужное благословление и …

- Как вкусно, сказали мне дети, - спасибо. Очень вкусные бобы. И правда, похоже не шоколад!